Дивизионный комиссар - Страница 80

— Уверен, что следующий раз будет? — перебил я младшего Марона. — Такими темпами ты раньше деда в крематорий отправишься.

— Я все понимаю, — вновь улыбнулся Леопольд. — У вас такое горе, такой стресс. Вы просто не способны сейчас к рациональному мышлению, эмоции зашкаливают. Понимаю. Любовь, любовь…

Нестерпимо захотелось свернуть этому напыщенному хлыщу шею, но вместо этого я лишь предупредил:

— Начнешь войну с Белым Кулаком — можешь считать себя покойником.

— Я вас услышал, — спокойно кивнул Марон. — Но вы заблуждаетесь на мой счет, специальный комиссар Грай. — Леопольд понизил голос, чтобы его не расслышал никто, кроме меня, и заявил: — Я могу залить улицы кровью, и мне ничего за это не будет. А знаете почему? — задал он риторический вопрос и постучал себя согнутым указательным пальцем по виску. — Да потому что в отличие от вас и ваших коллег я не полагаюсь на грубую силу, а имею обыкновение использовать свое серое вещество! Зря вы пытались настроить против меня людей. Я этого так не оставлю.

— Иди, пожалуйся дедушке, — столь же тихо произнес я в ответ.

Марон нацелил на меня палец, выдохнул:

— Пух! — и зашагал к выходу. — До скорой встречи, комиссар! — уже в дверях, развернувшись, крикнул он.

Вслед за Леопольдом и его свитой я вышел на улицу, достал портсигар, чиркнул спичкой по боковине коробка, закурил. А когда гангстеры укатили на сверкавшем свежей полировкой лимузине, оценивающе посмотрел на свою мелко-мелко подрагивавшую руку и выкинул едва начатую сигарету в урну.

Лео Марон — просто психованный щенок. Психованный щенок, который напрашивается на хорошую взбучку, но сейчас мне до него не добраться.

И, поймав такси, я продиктовал водителю адрес Томаса Соркина.

Сначала надо вытащить Анну, остальное подождет.

На этот раз телохранители Романа Волина дверь пентхауса не подпирали, да и самого его здесь не оказалось. Томас Соркин впустил меня и шаркающей стариковской походкой вернулся в гостиную. Прислугу он, судя по всему, уже отпустил.

Выглядел отец Анны — краше в гроб кладут. За прошедшие сутки он постарел лет на десять, а в волосах редкими отметинами забелела седина. Но больше всего изменился взгляд: привычное неодобрение всего и вся сменилось беспросветной тоской и столь лютой меланхолией, что мне сделалось не по себе.

— Больше звонков не было? — пройдя в гостиную, спросил я.

— Нет, — покачал Томас головой. — Кухарка приготовила ужин, посмотри сам.

— Позже. — Я налил в тумблер виски, добавил содовой и уселся в кресло напротив Соркина.

— Анна всегда отличалась своеволием, — глухо произнес он, — но у меня никогда не было с ней проблем. Никогда…

— С ней все будет хорошо. А вам надо отдохнуть. Я подежурю у телефона.

— Приходили из полиции, хотели оставить детективов. Выгнал их всех взашей, — безжизненно-монотонным голосом продолжил Соркин, но тут задребезжал стоявший на журнальном столике телефонный аппарат.

Томас явственно вздрогнул и поспешил ответить на звонок:

— Да?

И сразу принялся делать пометки на листке писчей бумаги, а потом вдруг передал трубку мне.

Я нервно сглотнул и произнес:

— Слушаю.

— Виктор, Виктор, — послышалось из динамика глухое шуршание приглушенного голоса, будто говоривший проложил микрофон сложенным в несколько раз носовым платком, — ты заставил нас всех сегодня поволноваться…

— Да неужели?

— Запомни! — немедленно перебили меня. — Выкинешь еще что-нибудь подобное, получишь подругу по частям. Ясно?

— Да.

— Вот и молодец. Завтра в десять позвоню и скажу, куда принести выкуп. Будь на месте. На встречу должен прийти ты, и только ты. Иначе сделка не состоится. Это понятно?

— Да.

— Помимо выкупа принеси кое-что еще…

— Что именно?

— От отца тебе достался обломок хрустального шара, — приглушенно прошуршал голос похитителя. — Понимаешь, о чем я говорю?

— Да… — выдавил я из себя.

— Принеси его, или сделка не состоится, — послышалось в ответ, а потом зазвучали короткие гудки.

ГЛАВА 7

Несколько мгновений я оцепенело прижимал телефонную трубку к уху, потом бросил ее на стол и опрометью выскочил из гостиной.

— Не кладите! — крикнул Томасу, заскочил на кухню и по другой линии вызвал диспетчера. — Говорит специальный комиссар Грай. Откуда шел вызов на второй номер по этому адресу? — Выслушал ответ и раздосадованно поморщился. — Телефонная будка в городском парке? Хорошо, спасибо.

— Что-то случилось? — забеспокоился прибежавший вслед за мной Соркин.

— Нет, — мотнул я головой, — им хватило ума позвонить с улицы.

— И чего они хотели?

— Чтобы деньги принес я. Место для передачи выкупа озвучат завтра в десять.

— Хороший знак. — Томас с облегчением перевел дух и вытер выступившую на лбу испарину. — Значит, все будет хорошо…

— Вы успеете собрать выкуп?

Звякая горлышком бутылки о край стакана, Соркин налил себе коньяка, выпил и махнул рукой:

— Деньги не проблема, деньги соберу. Все выполню. Завтра они обещали дать трубку Анне…

— Много запросили?

— Четверть миллиона, — ответил Томас и отправился в кабинет.

Через оставленную им открытой дверь я увидел, как отец Анны отпирает встроенный в стену сейф, и вернулся в гостиную.

Нечего стоять у него над душой. Тем более и самому есть над чем поразмыслить. Поразмыслить, да…

Опустив так и валявшуюся на журнальном столике трубку на рычажки телефонного аппарата, я со стаканом виски в руке уселся в глубокое кресло и зажмурился.