Дивизионный комиссар - Страница 35

— Ну и что? — уточнил инспектор.

— И не спрашивай, — отмахнулся я. — Артур оклемался?

— Увезли в больницу, завтра будет в норме.

— Замечательно, просто замечательно. — Я задумчиво огляделся по сторонам и спросил управляющего: — Где мы с вами можем поговорить?

— Наедине?

— Разумеется.

— Мои люди еще нужны? — поинтересовался инспектор Крамер.

— Узнай у Навина, — посоветовал я. — Теперь это его дело.

— Хорошо, — кивнул Петр, поправил шляпу и уточнил: — Оставить кого-нибудь отвезти тебя домой?

— Было бы неплохо.

Я распрощался с инспектором и зашагал вслед за припадавшим на левую ногу банкиром. Тот провел меня в свой рабочий кабинет, достал из бара графин резного хрусталя и налил нам коньяка.

— Ничего, что не виски? — спросил он.

— Нормально! — Я пригубил благородный напиток и, усевшись в кресло, закинул ногу на ногу.

— У меня неприятности? — спросил управляющий и в ожидании ответа слегка смочил губы коньяком.

Выглядел этот сухопарый мужчина средних лет так, будто собирался прямо сейчас выставлять свою кандидатуру на выборах мэра. Идеальная прическа и маникюр, сорочка с вышитыми инициалами, на шелковом галстуке — заколка с крупным бриллиантом, под стать ей и запонки.

Натан Корда и слово «неприятности» не сочетались категорически.

— С чего бы это? — удивился я, побалтывая оставлявшую на стенках бокала маслянистые разводы жидкость насыщенного янтарного оттенка.

— Если рядовое ограбление взялись расследовать сразу два специальных комиссара, дело точно не во взломанной ячейке. Я прав?

— Абсолютно.

— Тогда полагаю, не стоит ходить вокруг да около. Спрашивай.

Так уж получилось, что мы с Натаном Кордой были хорошо знакомы и частенько встречались за одним карточным столом. Разница в социальном положении не способствовала возникновению дружеских отношений, но наличие общих знакомых в любом случае делало нашу беседу более доверительной, нежели разговор между пострадавшим и следователем.

— Чья это была ячейка? — сразу перешел я к главному.

— Она была открыта на предъявителя, любой мог забрать ее содержимое, располагая кодом и ключом.

— Отличная память, — усмехнулся я, вновь отпив коньяка.

— Успел поднять документы.

— Понятно. А есть какие-нибудь предположения, почему грабители попросту не взломали замок?

— В этом как раз нет ничего загадочного, — улыбнулся управляющий. — После трех попыток ввести код происходит автоматическая блокировка ячейки на двадцать четыре часа. А при взломе ее содержимое уничтожается алхимическим растворителем.

— Что же такое там было, — подался я к собеседнику, — если это понадобилось кому-то аж через двадцать пять лет?

— Банк не располагает подобной информацией, — сухо ответил Натан Корда и, уставившись на картину за моей спиной, нервно потеребил запонку. — Не могу ответить на этот вопрос.

Я проследил за его взглядом, но ничего выдающегося в сельской пасторали не обнаружил и потому предложил:

— Натан, давайте начистоту…

— Я полностью откровенен с вами, — окончательно перешел управляющий на официальный язык.

Мне ничего не оставалось, кроме как допить коньяк, поставить бокал на стол и опечаленно покачать головой:

— В покере вы блефуете гораздо лучше.

— Я не…

— Никто и не говорит, что вы сказали неправду. Вы для этого слишком умны.

— Но тогда…

Я поднялся из кресла, лихорадочно соображая, что именно в последнем моем вопросе так взволновало управляющего.

«Что же такое там было… Знает, но не говорит? Сомневаюсь… Если это понадобилось кому-то аж через двадцать пять лет?» Вот оно! Двадцать пять лет!

Ни один банк не станет четверть века держать ячейку, за которую давно перестали платить. И если принять за рабочую гипотезу тот факт, что арендатор все это время был мертв, то он либо внес депозит, либо оставил кому-то поручение оплачивать выставляемые банком счета.

А деньги… За деньгами всегда остается след.

Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Перед банком уже успели собраться репортеры, и темень ночи то и дело разрывали магниевые вспышки. Вместо покинувших место преступления полицейских сдерживать газетчиков приходилось в срочном порядке вызванным на работу охранникам.

— Мы сейчас беседуем с вами совершенно неофициально, — обернулся я к хозяину кабинета. — Это просто дружеский разговор, и не более.

— Приходите с ордером, ничего не изменится. Банк не располагает информацией о личности арендатора ячейки и ее содержимом.

— Да, да, да, — сочувственно покивал я, — такой удар. Взлом, огласка, еще и конфиденциальность пострадает. Полагаю, многие клиенты решат сменить банк.

— Не сыпьте соль на раны, — поморщился управляющий. — И я уже десятый раз вам повторяю…

— Ордер будет. Но запросим мы информацию не только об арендаторе ячейки, но и о том, кто все эти годы за нее платил.

— Ерунду говорите! — возмутился Натан Корда. — Никто за нее не платил! С этими невскрываемыми ячейками просто столько возни…

— Столько возни, столько возни! — вновь изобразил я сочувствие нелегкой доле банковского работника. — А еще репортеры! Эти стервятники перемоют вам все косточки, когда узнают, что грабители просто пришли, забрали нужную вещь и ушли. И насчет ордера не сомневайтесь даже, ордер будет. Я его здесь, с вами подожду. Ведь было бы чрезвычайно досадно, превратись к утру архивные платежные ведомости в бумажную труху.